Корреспондент известного издания побывал в районе, который советуют обходить стороной американские журналисты, и где жили Саша Белый, Богдан Титомир и Яна Поплавская. Он выяснил, что осталось от бывшего когда-то самого криминального места Москвы и как изменилось Гольяново за 20 лет
Первые впечатления
Гольяново начинается за станцией МЦК «Локомотив». Далее идет по левую руку Щелковского шоссе, упираясь на востоке в МКАД, а на северо-востоке захватывает солидный кусок Лосиного острова. Страшные истории про район рассказывают журналисты — он периодически попадает в рейтинги самых опасных мест Москвы. В 2011 году компания Penny Lane Realty называла Гольяново одним из лидеров по грабежам, кражам и прочему «гоп-стопу», присущему российским окраинам, а в 2014 году американское интернет-издание The Huffington Post рекомендовало ходить по району, не поднимая головы.
Возле метро «Щелковская» высится недостроенное здание — это Центральный автовокзал, самый большой в Москве; скоро он станет еще больше. Вокзал возводит миллиардер Год Нисанов (34-я строчка Forbes), который вложил в него более $200 млн (в новом здании будут кафе, торговые павильоны и кинотеатр). С автовокзала можно уехать в Минск, Киев, Донецк, Тбилиси, Владикавказ и другие города. Пока строится новый вокзал, автобусы и маршрутки останавливаются под эстакадой, утром и вечером здесь пробки, люди толкаются с тяжелыми сумками и чемоданами. На ближние подмосковные рейсы стоит очередь. Платформы огорожены зелеными решетками, что очень напоминает государственную границу с какой-нибудь не всеми признанной страной на границе с Россией.
При выходе из метро в глаза сразу бросается большое количество мигрантов.
— Ле, у Щелчка, тебе говорю! — объясняет один в трубку, видимо, так сокращенно называют метро даже приезжие.
На площадке перед вестибюлем подземки крайне тесно, у автобусной остановки лежит бесхозный пакет с чем-то, похожим на насвай.
Эхо «девяностых»
— К нам пристали как-то гопники на «Багратионовской». Пришлось ломать носы им. Здесь такого нет, — говорит житель Гольяново Василий, доказывая, что нравы у него в районе мягче, чем у метро с видом на «Москву-Сити».
Один из главных героев «Бригады», Саша Белый, родился в Гольяново. Приехав сюда, можно идентифицировать кадры из фильма, где показана его родина, — трубы и градирни промзоны «Калошино». Но она расположена на отшибе, основные места тусовок сосредоточены в других микрорайонах. Здесь их называют «квадратами», потому что планировка района близка в правильной сетке — если посмотреть на Google Карты, то можно найти сходство, например, между Гольяново и Бруклином, пусть и довольно отдаленное.
Житель девятиэтажного дома Миша родился здесь в 1987 году. Его семья переехала на окраину из центра. Он помнит времена, когда в районе жили представители Гольяновской ОПГ, которая наводила ужас на многих торговцев ЦАО. Но «гольяновские» облагали данью только коммерсантов из других районов города, поэтому чего-то «прям криминального» в самом Гольяново не было, вспоминает он.
Мы идем по Уральской улице.
По дороге стоит кафе с летней верандой, попадаются два секонд-хенда.
Все же потенциально неспокойные точки в Гольяново существуют. В качестве опасных мест Миша называет два ночных магазина: один из них местные именуют «китайским», другой огорожен решеткой — чтобы получить выпивку, надо просовывать деньги через нее.
— Здесь бывают по ночам разные «пьяные движения». Но когда ты ходишь сюда часто и знаешь уже многих, то никакой опасности нет, — успокаивает Миша.
Живописный центр
«Что за свиньи живут НА РАЙОНЕ? Почему утром нельзя прогуляться по пруду? Кругом срач!», возмущается в паблике «Подслушано в Гольяново» анонимный местный житель.
Гольяновский пруд — одно из главных мест отдыха в районе. Миша говорит, что ничего «страшного тут нет, просто все сидят и бухают». Во время застройки района (в 1960-е годы) пруд был почти болотом. Сейчас его почистили, открыли лодочный прокат, правда, ценник там на 200 рублей выше, чем в историческом парке «Царицыно».
Название «Гольяново» связано с водой, предполагают историки. Гольяны — маленькие рыбешки, которые раньше в изобилии водились в местных водоемах. Они изображены на гербе района вместе с лосем, который символизирует национальный парк. Лоси есть даже на урнах рядом с автобусными остановками у пруда.
— Поймали что-нибудь? — спрашиваю у рыбаков, которые сидят со спиннингами у водоема, где плавает тополиный пух.
— Нет.
Восемь вечера. Никаких пьяных компаний у пруда не видно. Медленно гуляют мамы с колясками, несколько мужчин одиноко лежат среди кустов и с умилением смотрят на природу. Из урн торчат пустые банки, но на дорожках и газонах мусора нет.
Очень уютно. Местами даже тихо: слышно, как дует ветер на Лосиный остров.
— Еще здесь [на пруду] получал «Лев против» [общественное движение, которые борется с распитием алкоголя на улицах, иногда с применением силы, — «МП»], — говорит Миша. — Они приезжали на Гольяновский пруд. «Докопались» до мужиков, которые спокойно выпивали. Ну, и получили…
Видимо, «Льву» «повезло» больше, чем мне,— за несколько часов прогулку по Гольяново я не встретил ни одного шатающегося человека и не слышал грозных речей, которые предвещают конфликты.
Еще 15-20 лет назад все было по-другому.
Миша рассказывает, что в «лужковское» время в районе существовал культ ПТУ: всех, кто плохо учился в школе, пытались отправить в профтехучилища, чтобы дети не портили статистику преподавателям. Так все «ненужные» ученики попадали в ПТУ и там «находили друг друга». Именно через эти тусовки в район проникали субкультуры, в 1990-е-2000-е это был, главным образом, хип-хоп.
Любимое место тусовок молодежи располагалось также у пруда — под аркой дома 4 стр.2 по Алтайской улице.
— Мы стояли большой компанией, человек по 30, все в темных куртках, и стреляли деньги, — вспоминает Миша. — Попросить рубль было не только нашим правом, но и поводом, чтобы кого-то побить. Мы чувствовали силу не потому, что были качки и спортсмены, а потому что нас было много.
Сейчас на этом доме иногда рисуют граффити. Под краской ГБУ «Жилищник» виднеется черная надпись «White Power».
Рядом находится единственный магазин, где продается крафтовое пиво, — ценник ниже, чем в центральных районах, — рублей на 50-70.
Приезжие
Больше всего мигрантов было в районе, когда рядом действовал Черкизовский рынок. Здесь снимали жилье китайцы, вьетнамцы и выходцы из южных республик бывшего Советского Союза, говорит Миша. Он помнит, как мигранты набивались в старые жаркие маршрутки с клетчатыми сумками, но после закрытия рынка контингент торговцев поредел.
«Поредел» — значит уменьшился национальный состав, он стал менее разнообразным.
По словам местных, межнациональных конфликтов почти нет. Здесь работает ночной клуб, где собираются приезжие, — в начале Камчатской улицы, русские туда стараются не заходить. Один раз Миша с приятелем стали свидетелем большой драки — в 2016 году рядом с метро была стычка между представителями двух диаспор.
— Но дрались они между собой, не обращая внимания на остальных, — вспоминает Миша.
Сейчас территория Черкизовского рынка — это пустырь. Скоро на нем построят жилье по программе реновации.
Маргиналы и культура московских подъездов
— Это район паттерновый, — считает Миша. — Девятиэтажка, две башни — девятиэтажка, две башни. В них вкраплены пятиэтажки — по центру района.
Хрущевки попали под реновацию и будут расселены. Но первая волна расселения здесь произошла еще при Лужкове.
— Было много общежитий, — вспоминает Мишин друг. — Там в одной комнате жили семьями, «отдыхали» все время на улице. Было жестковато. Потом их всех переселили.
— Куда?
— В Южное Бутово.
Маргиналов стало заметно меньше.
Миша вспоминает культуру подъездов, которая существовала тогда:
— Нам в детстве казалось, что все эти дома — разные миры. Сейчас почти нет подъездной эстетики. А в детстве мы их ценили. Смотрели, где более комфортно — где жильцы более лояльны, где теплее.
По его воспоминаниям, в подъездах и на улицах Гольянова появилась российская культура «чавов» (английских гопников) — молодежь одевалась в спортивные штаны, носила «найки». При этом, удивляется он, мода непонятно откуда пришла — интернета и заграничных журналов в то время «на районе» не было. Моднее и интереснее всегда одевались в соседнем Измайлово, которое находится через дорогу (Щелковское шоссе).
Район контрастов
Мы идем с Мишей по Лосиному острову к другой достопримечательности — самодельной качалке в лесу.
Здесь чистый воздух, никакого шума, раз в три-четыре года в окрестные «квадраты» забегают лоси.
Качалка — это несколько металлических тренажеров, собранных из подручных средств своими руками. Боксерские груши заменяют автомобильные шины. Мужчина отрабатывает удары, колотя в сосну, которая покрыта специальным слоем какой-то ветоши, смягчающей удары. Совсем рядом довольно мирно жарят шашлыки и катаются на велосипедах. Городского велопроката здесь пока нет, однако в ближайшем доме к лесу можно взять велосипед за 200 рублей в час.
— Здесь приятней заниматься, — говорит мужчина, который только что несколько раз поднял тяжелую самодельную штангу. — Тихо, людей мало.
На его голове намокает от пота черная повязка с надписью «Zorro».
Над Лосиным островом заходит солнце, рядом с парком находится «лучший кабак» Гольяново — «Березка».
— Я определяю так, — говорит Миша, — если в кафе ходят семьями, то оно хорошее.
Играет тихая музыка. При входе встречает хостес.
Кафе — это несколько отдельных комнат и огороженные заборами из березовых бревен столики. Такие часто встречаются на южных российских курортах или в Абхазии.
Миша говорит, что сюда ходят «все нормальные» жители Гольяново: за соседними столами могут сидеть сотрудники спецслужб, люди с не совсем легальными занятиями, компании «новых москвичей» и коренные жители с детьми. Причем конфликтов не бывает.
Бутылка крепкого стоит 650 рублей. Восточные лепешки хрустят на зубах. Шашлык – 300-500 рублей. Когда темнеет, на каждом столе зажигают свечи.
— Я жил здесь, — говорит таксист Степан Отставнов. — Платил за комнату 8 тыс. рублей [в месяц]. А сам родом из Волжского. Вот я скажу, что улицы в Гольяново похожи на центр нашего города. Только у нас гораздо опасней.
Гольяново провожает нас надписями «шашлыки на углях», «мясо, донер, кебаб» и «продукты 24». У метро продают клубнику — 150 рублей за килограмм. Возможно, лучшая цена в Москве. По крайней мере, для первых чисел июня.
